Дикон Жуков

Дикон Жуков.

Дикон Окделл, восемнадцатилетний юноша, три месяца тому назад в наказание низвергнутый Создательницей из Кэртианы и после горячих просьб отданный эрам и эреа с приметного интернетовского форума, в ночь под Рождество не ложился спать. Дождавшись, когда под утро хранители и форумчане ушли чатится на Эланд, он достал из кармана авторучку с заржавленным пером и, разложив перед собой измятый лист бумаги, стал писать. Прежде чем вывести первую букву, он несколько раз пугливо оглянулся на двери и окна, покосился на тёмно-зеленый монитор, и прерывисто вздохнул. Бумага лежала на скамье, а сам он стоял перед скамьёй на коленях.

«~~Милый мой эр~~, монсеньор — писал он. — пишу вам письмо. Поздравляю вас с Изломом и желаю вам всего от Создателя. Нету у меня вашими стараниями отца, а маменьки лучше не было б вовсе, так что только вы у меня один остались».
Дикон перевёл глаза на экран монитора, в котором мелькало отражение его свечки, и живо вообразил себе своего эра, служившего Первым Маршалом Талига у проклятых Олларов. Это стройный, гибкий, но необыкновенно сильный и подвижной мужчина лет 35-ти, с вечно приподнятой бровью и холодными синими глазами. Днём он спит в камере тюрьмы Багерлее или издевается над тюремщиками, ночью же, окутанный тайной, ходит по чужим снам и спасает Иноходца. За ним, опустив свиные и лошадиные головы, шагает Зверь, прозванный так за крылья, хвост и щупальца, длинные, как у спрута. Этот Зверь с эром необыкновенно почтителен и ласков, но кредитом эра не пользуется. Под его почтительностью и смирением скрывается самое сузо-музовское ехидство. Никто лучше его не умеет вовремя подкрасться и цапнуть Ракана за ногу, забраться в Гальтары да и слопать. Ему уж не раз отбивали задние ноги, раза два его вешали, каждую неделю пороли до полусмерти, но он всегда оживал, когда его вызывали. А погода великолепная. Воздух тих, прозрачен и свеж. Ночь темна, но видно всю Олларию с её каштанами и сиренью, щебечущими скворцами, красными черепичными крышами и булыжными мостовыми...
Дикон вздохнул, взмахнул авторучкой и продолжал писать:
«А вчера мне была «выволочка». Всем форумом выволокли меня за волосья на двор и «отчесали шпандырем» за то, что я вас отравил, живу без совести, и по герцогской своей сущности сноб. А эреа Триша дубиной добавила. А на неделе велели мне выпить яду, убиться веником и вгазенваген и объясняли мне мою гнилую сущность, а потом взяли свинью, сказали, что теперь это мой герб и ейной мордой начали меня в лицо тыкать. Эры с форума надо мной насмехаются, говорят, что у меня не лицо а свиная харя, а еще говорят гадости про Катари, Альдо и эра Августа, и велят своей головой думать, а потом бьют чем попадя. А еще заставляют бегать в таверну за кассерой и воровать для них спойлеры. Милый монсеньор, возьмите меня отсюда домой, в Картиану, нету никакой моей возможности... Кланяюсь вам в ноги и буду вечно Создателя молить, увезите меня отсюда, а то помру...»
Дикон покривил рот, потёр кулаком фингал и всхлипнул.
«Я буду вам вино наливать,— продолжал он, — на войну с вами ходить, а травить и прочих глупостей делать не буду, а если что и случится, то секите меня, как ~~Сидорову козу~~ последнего ызаржонка. А ежели думаете, что толку от меня нету, то я у Герарда прощение попрошу, а скажете и вовсе буду за Моро денники чистить. Рокэ, милый, нету никакой возможности тут находиться, просто смерть одна. Хотел было бежать, да мне известно как из Сети попасть только в Москву и Петербург. А когда я исправлюсь, то за это вас в обиду никому не дам, а умрете, стану за упокой души молить, всё равно как за папу Эгмонта.
А Москва город большой. Дома все огромные и машин много, а овец нету и собаки не злые. Со шпагами тут не ходят и не поймешь кто дворянин а кто простолюдин, но нищих много. А раз я видал в одной лавке продаются пистолеты куда лучше дриксенских и ружья всякие, я бы вам подарил но у меня нет денег а они небось стоят таллов сто каждое... Милый монсеньор, а когда у вас наступит Излом замолви за меня словечко перед Создательницей, а я за тебя жизнь отдам…»
Дикон судорожно вздохнул и опять уставился в монитор. Он вспомнил, как Рокэ давал ему выстрелить из пушки. Весёлое было время! И эр подсказывал, и был черен от копоти, и Дикон был черен. Или бывало, эр выпивает вина, и долго поет прекрасные песни и посмеивается над уже пьяным Диконом…А Дикон несет чушь про благо Талигойи, или про то, что эр на себя «навогаривает» и язык уже заплетается. А эр не может, чтобы не приподнять бровь и не сказать:
— Юноша, не забудьте напомнить, чтобы я научил вас смеяться.
И снова растреплет ему русые вихры и от этого у Дикона почему-то щиплет в носу…
«Приезжайте, милый эр, — продолжал Дикон, — Создателем, Абвениями и Леворуким вас молю, возьмите меня отсюда. Пожалейте меня сироту несчастную, а то меня все колотят и кушать страсть хочется, а скука такая, что и сказать нельзя, всё плачу. А намедни один эр ИМХОЙ по голове ударил, так что упал и насилу очухался. Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой... А ещё кланяюсь Айрис, эру Роберу, и Хуану, а Сону мою никому не отдавайте. Остаюсь ваш верный оруженосец Ричард Окделл, милый монсеньор приезжайте».
Дикон свернул вчетверо исписанный лист и вложил его в конверт, выпрошенный накануне у какой-то сердобольной эреа... Подумав немного, он погрыз авторучку и написал адрес:
«В Багерлее, Алве.»Потом почесал следы побоев, подумал и прибавил: «Рокэ Алваровичу». Довольный тем, что ему не помешали писать, он надел шляпу и прямо в рубашке выбежал на улицу...
Сидельцы с дайри.ру, которых он расспрашивал накануне, сказали ему, что письма опускаются в почтовые ящики, а из ящиков развозятся по всей земле. Уворачиваясь от ревущих железных экипажей, влекомых нечистою силою, Дикон добежал до первого почтового ящика и сунул драгоценное письмо в щель...
Убаюканный сладкими надеждами, он час спустя крепко спал... Ему снилась Багерлее. На печи сидит Алва, свесив босые ноги, и читает письмо тюремщикам... Около печи ходит Зверь и вертит хвостом...